Кротенков, Алексей Петрович

Священномученик Алексий Кротенков
Рождение	формат неверен село Неглюбка, Суражский уезд, Черниговская губерния, Российская империя
Смерть	18 апреля 1930(1930-04-18) Ирбит
Почитается	Русская православная церковь
Прославлен(а)	2005 год
В лике	священномученик
День памяти	18 апреля — в день мученической кончины, а также в Соборе новомучеников и исповедников Российских и в Соборе Екатеринбургских святых (29 января)

Алексей Петрович Кротенков (март 1878, село Неглюбка (Неглюбки или Неклюбки) Суражского уезда Черниговской губернии (ныне Ветковский район Гомельской области Белоруссии) — 18 апреля 1930, город Ирбит, Уральская область, РСФСР) — святой Русской православной церкви в лике священномученика.

Жизнеописание

Родился в семье белорусского крестьянина Петра Кротенкова, окончил Приснянскую учительскую школу, работал учителем в церковно-приходской школе. В 1910 году поступил на пастырские курсы в Москве, по окончании которых 13 марта 1911 года был рукоположён во священника ко храму посёлка Торлинского (по другим данным, посёлка Ушкевского) Туринского уезда Тобольской губернии. В 1915—1929 годах служил в храме села Нижне-Романовского Тобольского уезда Тобольской губернии. Это село было местом административной ссылки для многих репрессированных, отец Алексий оказывал духовную и материальную помощь ссыльным, в том числе священнослужителям.

Арест и мученическая кончина

В 1929 году иерей Алексий Кротенков был назначен настоятелем Никольского храма села Ницинского Ирбитского района Уральской области. В 1929 году отец Алексий был арестован, обвинён в срыве осенних заготовок в Ирбитском районе и приговорён к двум неделям принудительных работ.

В конце 1929 года безбожные власти в селе Ницинском приняли решение закрыть храм. После того как все обязательные платежи были приходом уплачены, а один налог даже дважды, сельсовет потребовал от церковного совета уплатить дополнительные страховые взносы в сумме 524 рубля. Поскольку заплатить такую сумму для прихода было непросто, отец Алексий послал старосту храма к благочинному Ирбитского благочиния, чтобы тот посоветовал, как поступить. Благочинный направил старосту в Ирбитский финансовый отдел, заметив, что в любом случае налог нужно будет платить, но надо справиться о порядке платежа в финансовом отделе. Староста передал благочинному и слова настоятеля храма, что даже в случае отказа прихожан платить налог как несправедливый и непосильный отец Алексий решил всё же храм не отдавать, остаться в храме с некоторыми прихожанами, пока не выяснится дело, а до тех пор всеми силами охранять храм от захвата его безбожниками. Благочинный на это ответил, что налог, конечно, нужно будет платить, надо делать усиленные сборы, а храм пока можно охранять. Побывав у районного прокурора и в районном финотделе и взяв справки, суть которых заключалась в том, что налог необходимо заплатить, и получив разрешение районного исполкома на созыв приходского собрания, староста возвратился в село. На заседании церковного совета староста рассказал о своём посещении благочинного и местных властей. Отец Алексий на это заметил, что если не удастся собрать требуемую сумму с помощью добровольных пожертвований, то и в этом случае храм всё же не следует отдавать — лучше умереть за веру православную, но не отдать святыни на поругание. Церковный совет постановил собрать сразу же после праздника Рождества Христова общее приходское собрание, на котором верующие должны будут решить, смогут ли они заплатить ещё один налог. 8 января 1930 года состоялось собрание 525 верующих Ницинского прихода; оно проходило в присутствии председателя сельсовета и местного милиционера. Староста сообщил, что в храме был произведён ремонт, два раза была выплачена страховка, потом от храма потребовали уплаты третьей страховки в 524 рубля, но сегодня председатель сельсовета объявил ему, что платить нужно не 524, а 1196 рублей. Прихожане, услыхав эту цифру и узнав про третью страховку, стали выкрикивать: «Откуда нашли третью страховку?!» Стали раздаваться крики, что вопрос должен быть поставлен на голосование. Староста предложил поднять руки тем, кто против уплаты третьей страховки. Собрание проголосовало единогласно против. Сразу же после голосования председатель сельсовета и милиционер покинули церковь, и отец Алексий, обратившись с амвона к прихожанам, сказал: «Братья и сёстры, завтра будет служба, приходите все обязательно». Для этого было решено оставить в храме вместе с отцом Алексием для охраны часть прихожан. Был написан протокол собрания, и староста отправился с ним в сельсовет, где сразу же был арестован.

Утром председатель сельсовета и милиционер, взяв с собой старосту, пришли в храм. В это время заканчивалась утреня; на службе присутствовали около двухсот человек, преимущественно женщин. После окончания утрени, перед тем как начаться литургии, милиционер громко всем объявил, что поскольку группа верующих отказалась от уплаты налога, храм до выяснения вопроса будет закрыт на два замка: один от сельсовета, а другой от верующих, и запечатана печатями. Присутствующие, услышав это сообщение, заволновались, и тогда староста, выйдя на амвон, сказал: «Братья и сёстры, простите меня, меня вчера арестовали. Вы слышали — церковь отбирают. Прощайте, простите меня». В церкви поднялся крик: «Старосту не отдадим и храм не отдадим». Женщины окружили старосту и ухватили его за пояс, и милиционер тогда заявил: «Мы храм не отбираем и старосту не берем», — и вместе с председателем сельсовета удалился из храма. После их ухода отец Алексий, выйдя на амвон, сказал: «Православные, вы сами были сейчас свидетелями гонений… Безбожники и богохульники сейчас хотели закрыть храм, но им не удастся отторгнуть нас от веры… Мы должны тверже верить… быть готовыми умереть за веру православную. Не допустим хулиганов осквернять храмы. Сейчас везде, где есть колхозы, идет закрытие церквей, богохульники, богоотступники, забравшиеся туда, склоняют верующих на закрытие церкви. Верующий, истинный христианин, никогда не пойдет в коммуну и не согласится с закрытием церкви. Православные, я предлагаю всем верующим, кто свободен, остаться в церкви на ночь… Церковь запрем изнутри и никого пускать не будем, пока не убедимся, что от закрытия церкви откажется местная и центральная советская власть. До этого момента мы готовы умереть за веру Христову. Я лично из храма никуда не уйду — умру здесь». 9 января отец Алексий, члены церковного совета и прихожане, всего около пятидесяти человек, остались ночевать в храме. Были заперты изнутри двери, и выставлен наблюдательный пост на колокольне. Первую ночь никто из присутствующих не спал. Служили молебны, и отец Алексий вёл беседы с прихожанами. В одной из бесед он сказал: «Сейчас многие священники бросают храмы, снимают сан, я же ни одного волоса со своей головы не продам и за тысячу рублей, умру за Церковь».

На другой день отец Алексий и церковный совет командировали старосту храма в Ирбит к благочинному, чтобы поставить того в известность о происходящем, и к советским властям — узнать, не будет ли всё же скидки с налога. Благочинный, выслушав старосту, посоветовал не оставаться в храме такому количеству прихожан, а только членам церковного совета. В тот же день в село прибыл председатель районного исполкома и стал уверять приходящих к нему за разъяснениями верующих, что храм закрыт не будет. С этого времени в храме стали дежурить круглосуточно лишь священник и небольшая часть прихожан, но всем было объявлено, что в случае попыток насильственного захвата храма безбожниками верующие будут оповещены набатом.

16 января отец Алексий вновь командировал старосту в Ирбит, чтобы тот испросил в районном исполкоме разрешение на проведение крестного хода в праздник Крещения, а также зашёл к благочинному поставить его в известность о делах и сказать, что отец Алексий будет оставаться в храме, так как при выходе его арестуют, а без его ареста храм не смогут закрыть. Староста был арестован у здания районного исполкома. Безбожники уже приняли решение не допустить службы на праздник Крещения, когда будет большое стечение народа, и до этого арестовать священника. Вечером того же дня к супруге отца Алексия приехал под видом советского начальника из округа сотрудник ОГПУ и стал с лицемерным сочувствием расспрашивать о происходящих событиях, а затем дал понять, что мог бы повлиять на ход дела, но для этого необходимо переговорить с её супругом. Агент действовал с такой ловкостью, что вполне убедил женщину в своей искренности, желании помочь и возможности мирного исхода, если она согласится прибегнуть к его помощи и вызовет мужа из храма.

Вняв уговорам, супруга отца Алексия ночью отправилась в храм, чтобы предложить мужу пойти домой и переговорить с приехавшим «чиновником». Священник на это ответил: «Меня арестуют, я это чувствую!» Супруга стала убеждать его, что этого никак нельзя заподозрить по разговору пришельца. Отец Алексий не верил, но она не отступалась и продолжала убеждать прийти домой для переговоров, вновь и вновь приводя аргументы, которыми прельстил её сотрудник ОГПУ. Видя, что супруга неотступна, отец Алексий смирился. Он усердно помолился у образа Афонской иконы Божией Матери, затем направился домой, где сразу же был арестован приехавшими из Ирбита сотрудниками ОГПУ и заключён в ирбитскую тюрьму. Храм был закрыт, и начались аресты; всего по этому делу были арестованы шестнадцать человек. Будучи допрошен, отец Алексий признал только то, что, учитывая желание и просьбы верующих, согласился оставаться на ночь в храме, в сторожке, в остальных же «пунктах, предъявленного мне обвинения, я виновным себя не признаю, так как никакой агитации и проповедей против советской власти я не вёл».

25 марта 1930 года было составлено обвинительное заключение. «В начале 1929 года Окружной отдел имел сведения, что кулаки, бывшие каратели и белогвардейцы, являясь членами церковного совета ницинской церкви тихоновского течения, сгруппировались вокруг церковного совета, поставив задачей активную борьбу против советской власти и проводимых ею мероприятий в деревне, как-то: хлебозаготовок, самообложения, увеличения посевных площадей и особенно против коллективизации сельского хозяйства.

Организатором и вдохновителем этой кулацкой группировки явился священник ницинской старотихоновской церкви Кротенков Алексей Петрович, прибывший в Ницинское в марте 1929 года…

Имея поддержку в лице кулаков, Кротенков со дня приезда каждое воскресенье начал читать проповеди ярко контрреволюционного содержания, открыто призывая верующих быть преданными православной вере, Церкви Христовой и не вступать в богопротивные колхозы, „где собрались безбожники, богохульники и хулиганы, которые смущают верующих… но истинным верующим не место быть в рядах безбожников…“».

Кроме того, отцу Алексию было поставлено в вину, что он в храме повесил православный календарь, снабдив его выпиской из Священного Писания: «Ибо они, получив свободу, презрели Всевышнего, пренебрегли закон Его и оставили пути Его, а ещё и праведных Его попрали и говорили в сердце своем: „Нет Бога“, хотя и знали, что они смертны. Как вас ожидает то, о чём сказано прежде, так и их — жажда и мучение, которые приготовлены. Бог не хотел погубить человека, но сами сотворенные обесславили имя Того, Кто сотворил их, и были неблагодарными к Тому, Кто преуготовил им жизнь. Посему суд Мой ныне приближается… (3Езд.8:56-61)».

11 апреля 1930 года тройка ОГПУ приговорила отца Алексия к расстрелу. Священник Алексей Кротенков был расстрелян 18 апреля 1930 года в Ирбите и погребён в общей безвестной могиле.

Прославление и память

Определением Священного синода Русской православной церкви от 27 декабря 2005 года внесён в Собор новомучеников и исповедников Российских.

Память совершается 5 (18) апреля — в день мученической кончины, а также в Соборе новомучеников и исповедников Российских и в Соборе Екатеринбургских святых (29 января).

Литература

• Алексий // Православная энциклопедия. — М., 2000-. — 752 с.
• Игумен Дамаскин (Орловский). Священномученик Алексий Кротенков, пресвитер // Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Апрель. — Тверь, 2006. — С. 35—41..
• Черных Г. Н. Священномученик Алексей Петрович Кротенков // Православная газета (Екатеринбург). — 2006. — № 2.